Игорь Викторов Житель города Бийск Алтайского края, отец двоих детей, Евгений Корчагин и его добровольный помощник Александр Медведев этим летом проехали около четырех тысяч километров на стареньком «Запоржце» до стен Московского Кремля, чтобы попасть в администрацию президента России и рассказать о плачевной ситуации, в которой оказались жители Алтайского края.
На прием к руководству страны они не попали, и на днях Корчагин инициировал сбор подписей по всему краю за отставку губернатора региона Александра Карлина, надеясь собрать 100 тысяч подписей и привезти их в Москву. О причинах, которые заставили его бросить вызов властям, Корчагин рассказал журналисту Игорю ВИКТОРОВУ.
– Евгений Владимирович, планируете еще раз поехать в Москву, состоится ли встреча, которую вам обещали?
– Пока не могу сказать наверняка, но надежда есть, возможно, в конце месяца встреча состоится. Чтобы не терять времени, мы решили собирать подписи за отставку губернатора Карлина. На сегодняшний день собрано почти 19 тысяч подписей.
Я проехал по городам Алтайского края на стареньком «Запорожце», и эти 19 тысяч подписей собрал меньше чем за неделю… И вдобавок открыл десять точек сбора подписей в разных районах края. Как там дела идут по сбору подписей, пока не знаю. Мне пишут, что огромное число людей подписывает, но данные пока не подсчитаны.
– А как это технически вообще происходит? Как вы собираете подписи?
– Это простой лист бумаги, петиция президенту России за отставку губернатора. Человек подходит, пишет фамилию, имя, отчество, адрес, возраст, телефон, контактные данные. И люди с разных концов города, района, села идут пешком или едут на машине, чтобы поставить свои подписи. Это какой-то общекраевой подъем души, что ли… Люди реально приходят, говорят: «Дай нам лист, я сейчас на работу заеду и там все подпишут…». В Центральной районной больнице Бийска 163 человека подписали, то есть практически весь коллектив. Они говорят: «Мы устали работать за 6-7 тысяч».
– Вы сказали, что открыли еще 10 точек. У вас есть помощники?
– Да, помощники к меня есть, на добровольных началах. У кого-то магазинчик свой маленький, у кого-то автостоянка, кто-то работает на мойке, – я им бланки разослал, они их у себя держат, люди к ним приходят, подписывают.
– А вообще, простые люди не боятся вам помогать?
– Нет, вообще не боятся. Я больше скажу, когда мы в одном из городов стояли на сборе подписей, там пригнали три машины полиции, они нас решили попрессовать, начали кошмарить (такое происходило в каждом городе и районе, где мы вставали). Нам говорят: «Вы нарушаете закон». А мы доказываем, что мы правы. Чтобы нас доставить в УВД, нужно составить протокол. И этот капитан полиции идет искать понятых, которые должны подписать этот протокол, и говорит людям, что это вот плохие ребята, которые ездят по краю и собирают подписи против губернатора. А ему в ответ: «Нет, мы против этих ребят ничего подписывать не будем, они молодцы». Вот такая позиция людей.
Или стоит, например, начальник УВД района, жители подходят и при нем подписывают, причем, они друг друга знают. Еще и говорят: «Вы не вздумайте этих ребят задержать, ребята делают хорошее дело, давайте их поддержим».
Правда, угрозы – практически в каждом райцентре. Приезжает полиция, ГИБДД, участковый – кто только не приезжает. В одном глава района подошел и в открытую нам начал говорить: «Уезжайте отсюда, пока с вами тут ничего не случилось». Я ему говорю: «Вы разговариваете, как гопота из 90-х, а вы глава района. Давайте корректно разговаривать. Вы сейчас своими решениями нарушаете федеральный закон». Он говорит: «Я ничего не нарушаю». Я говорю: «Вы знаете, мы стоим на основании 59-го федерального Закона об общественном обращении граждан к президенту Российской Федерации. Вы считаете, что, выгоняя нас отсюда, вы не нарушаете этот закон?» Так что у нас страха нет, народ с нами.
Однако, машину мне сожгли на второй день после того, как мы объявили о начале сбора подписей. Я не думаю, что это мой сосед, которому я не дал когда-то сигаретку… Понятно, что это откуда-то оттуда ветер дует. Я не буду говорить, что это губернатор сам пришел с канистрами, но я думаю, что этот ветер откуда-то оттуда.
– А кто-нибудь из региональных чиновников пытался с вами встретиться и переговорить?
– Нет, таких встреч не было. Простые люди у меня спрашивают, зачем мне это надо. Я говорю: «Первое, что нужно – это чтобы хотя бы кто-то обратил внимание на ту нищету, в которой мы живем». Мне не надо никакой должности, у меня нет амбиций занять место главы города или еще что. Я об этом не раз заявлял. Всю мою деятельность все связывали с выборами 18 сентября. Но выборы прошли, и они подумали – все, сейчас успокоится. И тут после выборов Корчагин объявляет о сборе подписей против губернатора – и все в шоке: зачем он это делает? Все думали, что это для выборов, а в итоге я на выборы никуда не иду, соответственно, у всех вопросы. А мне нужно, чтобы мой регион, в котором я родился и живу, жил богато, и люди все были довольны тем, что они здесь живут. А не так, что у нас за 4 года из Бийска уехало 45 тысяч человек, потому что делать нечего и работать негде.
Вот и все. Я думаю, что мы в любом случае 100 тысяч соберем. Я проштудировал весь Интернет и не нашел прецедентов в России, когда действительно, реально собиралась петиция в 100 тысяч подписей за отставку руководителя региона. Мы решили пойти по пути сбора рукописной петиции, как оно положено по закону. Эти 100 тысяч мы соберем, зарегистрируем ее в администрации президента, и пусть он на свое усмотрение принимает решение, что он будет делать с губернатором. Народ уже сказал свое слово. Губернатор нам такой не нужен.
– А когда вы выезжали в Москву из Барнаула, вы с президентом хотели конкретно по поводу Карлина поговорить?
– В тот момент у меня было четкое понимание – встретиться с президентом, рассказать о том вранье, которое доносит до него губернатор о развитии нашего региона. Мне просто хотелось понять, как, наверное, и всем жителям края, знает президент об этом или нет. Когда губернатор докладывает президенту: «У нас есть в Рубцовске Алтайский тракторный завод, который находится на консервации». На тот момент, когда он об этом говорил, завода уже не было, цехов не было – их разобрали на кирпичи. Просто – поле, степь на месте завода. А губернатор говорит, что завод на консервации. В городе нет ни одного предприятия с более-менее налаженным производством. Люди живут в основном за счет какой-то там контрабанды водки, сигарет и так далее. И таких моментов масса.
Я когда иду утром мимо больницы, вижу огромные очереди. Люди с 3-х часов ночи занимают очередь, чтобы попасть к врачу. С 3-х часов ночи! И там 50 человек стоит. Вот в конце июля к кардиологу у нас запись была аж на октябрь месяц. А губернатор докладывает, что у нас медицина на европейском уровне. Взял бы и просто сказал: «Владимир Владимирович, ситуация вот такая. Алтайский край в ж…». Объяснил бы честно, как оно есть.
Тут мне начали угрожать из краевой администрации, я им сказал: «Ребята, все ваши угрозы вы оставьте при себе. Посмотрим – кто кого. Соберем и зарегистрируем все-таки эту петицию».
Мы поздравили президента с днем рождения, послали ему с Алтая меду дубовую бочку, все как положено. Но она не дошла еще. Она в Москве, но там пытаются понять – кого назначить ответственным, кто получит эту бочку. Они предлагают ее перенаправить на какой-нибудь Дом ребенка. Не хотят расписываться за нее. Ну, мы ее перенаправили в Дом ребенка в Подмосковье. Президентский мед вручим детям
– Это правильно… А все-таки, Евгений Владимирович, почему вы хотите именно отставки Карлина?
– Причин много. Первая: неэффективное управление регионом. Я езжу сейчас по краю и задаю вопрос людям: какая у вас средняя зарплата? Мне 80 процентов жителей края отвечают, что у них зарплата не больше 10 тысяч. Вот муниципалитеты – школы, больницы, детсады – в этой отрасли больше 20 тысяч, ну максимум – 12 с учетом всевозможных заслуг. А так средняя зарплата по краю чуть более 10 тысяч. А согласно краевой статистике и докладов президенту, средняя зарплата в крае составляет 26 тысяч. И когда я людям говорю, что у них средняя зарплата 26 тысяч, люди просто смеются и плюются. Мало того, что 12 тысяч получают люди, так еще и не платят вовремя, понимаете? Например, идет регулярная задержка по зарплате работникам муниципалитетов. Иногда задолженность доходит до трех недель.
Главврач нашей Центральной городской больнице в Бийске издал приказ о зарплатах на 2016 год, где четко написано, что старшая медсестра получает 4 800, санитарка в хирургическом отделении – 3 800 или 3 900. Это реальные цифры реальных людей.
Второе: региональных дорог нет. Между селами, да и в городах убитые дороги. Даже в краевой столице дороги плохие, по телевизору показывали, что целая машина посреди дороги провалилась. Куда президент не ездит, там дорог нет. Вот куда президент к нам прилетает, губернатор показывает, что регион эффективно развивается. Но там просто профилактории за свой счет посадили травку, сделали освещение, положили новый асфальт и так далее. У нас вот так все происходит. На бумаге все ровно. А на самом деле проблем столько, что кошмар.
– Евгений Владимирович, но у нас, как известно, везде по стране низкие зарплаты и отсутствие дорог. Может быть, какая-то более серьезная причина для такой серьезной оппозиционной работы, которую вы делаете?
– Я не помню, чтобы за последние пять лет в Алтайский край зашел хоть один более-менее нормальный инвестор, который бы построил новое производство. Их просто нет. Никто ничего не хочет делать. Развития у региона нет, он стоит на месте. Из всех городов края идет стабильный отток населения. Через 10 лет мы увидим здесь одних пенсионеров. Если ничего не изменится – мы увидим в ближайшем времени города-призраки, откуда люди просто массово начнут уезжать, потому что там делать нечего. Зачем ехать в Припять, под Чернобыль – когда можно приехать на Алтай и посмотреть на брошенный город. Как раньше было в Казахстане, в начале 90-х.
Я думаю, мы тоже это скоро увидим. Невозможно так жить. Тарифы на ЖКХ поднимаются: у нас в Заринске, например, поднялись на 42%. А Край отчитался в Москве, что средний подъем тарифов по региону 4,9 %. Они довели наш водоканал практически до банкротства, и, чтобы компенсировать свою бездарную работу, людей по судам отправили.
Раньше люди платили в расчетах на кубы за жидкие бытовые отходы, сейчас им пересчитали в квадратных метрах, и человек примерно около 60 руб. платит за один квадратный метр – за вывоз ЖБО. Только лишь одна услуга вывоза ЖБО стоит 3000 рублей. Плюс горячая вода, отопление, управляющая компания и так далее. Сумма оплаты по ЖКХ доходит до 7 тысяч. Вот подо мной соседка живет – у нее зарплата 9 200, а за квартиру она платит 5 600. Как можно прожить, если у тебя больше половины зарплаты уходит на оплату квартиры?
Через суд администрация добилась перерасчета за предыдущий год и выставила счета людям. Кому-то пришло 24 тысячи недоплата, кому-то 30 тысяч. И таких проблем тут масса. Вот сейчас времени у нас сколько? Полдевятого вечера. Через 30 минут у нас в Бийске, втором по величине городе в крае, выключат освещение на улицах в городе. Это называется – экономия электричества.
А возле нашей школы освещения вообще нет. Вот сейчас вторая смена заканчивается, и там темно. Я готов был купить на свои деньги прожекторы, поставить их – вы только подключите их к своей сети. А мне школьный завхоз говорит: «Мы не можем подключить, потому что у нас лимит по электричеству. Я в управление по образованию: «Как этот вопрос решить»? «Это в краевое управление по образованию, у них все лимиты, тарифы», и так далее».
Понимаете, плевать им на все – у них идет жесткая экономия. Вот они экономят на всем и на всех… А Александр Богданович Карлин недавно сказал, что Алтайский край вышел в лидеры по промышленности в Сибири. Это все равно, что говорить, что вчера Маргарет Тэтчер улетела на луну.
– А вы лично пытались встретиться или как-то связаться с губернатором Карлиным?
– Я записывался на прием, но он встречаться не хочет. Я предлагал: давайте создадим при губернаторе народный совет. Это 10-20 человек. Мы не говорим о глобальном – заводах и так далее. Хотя бы просто элементарные вещи контролировать. Хотя бы с этим вывозом ЖБО. Люди только и занимаются тем, что пишут. Они в администрацию письмо – администрация им письмо, они на это письмо им еще раз письмо… И эта писанина у людей продолжается годами. Короче, у нас в прибылях только почта.
Встречаться с нами никто не хочет. Обсуждать никто не хочет. Когда губернатор приезжал к нам в Бийск, люди подходили с проблемами, причем есть видео, когда люди просто пришли и кричат: «Александр Богданович! Мы не можем столько платить, это невозможно. На что мы будем жить? Разберитесь в этой проблеме». Реакция была нулевая. Ему, видимо, не интересно. И люди просто недовольны тем, что губернатор плевать хотел на проблемы жителей.
Люди могут вырастить картошку, помидоры и с голоду не умереть. Но элементарные проблемы нужно решать. Идет колоссальное обнищание населения. Поэтому я предлагал: давайте создадим народный совет при губернаторе. Когда простые люди выходят с какими-то проблемами, с которыми не хочет связываться чиновник на местах, они могли бы обратиться в этот совет. Этот совет был бы крайне эффективным механизмом работы на местах. Но так как губернатор не слышит народ, то и чиновники на местах тоже не хотят слышать.
– А какие у вас вообще ближайшие планы?
– Ну, со мной помощник есть – просто помогает, потому что одному тяжело, людей подходит единовременно 60-80-100 человек, я физически не могу просто один. Шесть планшетов у нас на складном столике. Но люди и без планшетов, на капоте, на багажнике пишут.
Вообще, по закону петиция рассматривается администрацией президента на основании 300 подписей. Но что такое 300 подписей? А вот 100 тысяч под петицией – это уже, простите, статистика. Сто тысяч человек – это очень серьезная цифра. Не 300 человек, не 3 000, а 100 000. Я себе такую планку поставил.
– А вы не могли бы немножко о себе рассказать? Кто вы по профессии, где работали, где учились, чем сейчас зарабатываете на жизнь?
– Я председатель садового товарищества. Зарплата у меня 9 600. Ну, где-то там еще знакомым по стройке помогаю, где плитку положу, где обои поклею…Объявления не даю. Это нельзя назвать стабильным доходом. Пока машину не сожгли, так нет-нет, да и подрабатывал на ней.
– Понятно. Если вы соберете 100 тысяч подписей, какой ваш план дальнейших действий?
– Полечу в Москву регистрировать. Петиция в 100 тысяч подписей – это примерно 10 тысяч листов формата А4. Две большие спортивные сумки. Мы возьмем по тысяче подписей, или по сколько там, в папки, прошьем их, зарегистрируем, напишем – столько-то и столько-то подписей, столько-то листов. Все по описи, чтобы потом нам не сказали, что мы передали не сто, а меньше. По описи, по акту приемки-передачи все передадим. Все по закону. Как написано в федеральном Законе, так мы и сделаем.
– А вы сами занимались раньше общественной, например, депутатской деятельностью?
– Нет, никогда. Но я был членом партии «Единая Россия».
– А в рамках партии не пытались поднимать как-то эти вопросы?
– Я поднимал. Все ответы сводились к тому, что мы не хотим выносить сор из избы, мы не хотим на этом пиариться, нас все устраивает, у нас все хорошо.
Хотя когда мы с Сергеем Ивановичем Неверовым разговаривали, он говорил: «Ты знаешь, мы понимаем, какие здесь проблемы, их нужно решать». Он сказал, что да, это правильная позиция, нужно говорить правду, нужно говорить то, что реально происходит, потому что если мы об этом не будем знать, то как мы это будем решать? Потом, через некоторое время, я слышал выступление Дмитрия Анатольевича Медведева, который правильно сказал, что хватит заниматься отписками о том, что у вас там все хорошо, давайте людям говорить, что реально, что фактически есть.
То есть высшее руководство страны говорит, что давайте будем говорить, давайте будем обсуждать, давайте будем эти проблемы решать. А на местах замалчивают наши проблемы, статистику накручивают, требуют говорить, что все у нас хорошо и так далее. Когда я сюда приехал, я еще был единороссом, мне сказали: пишите заявление и выходите из партии, нам такой, как вы, не нужен.
– А как вы думаете – получится ли у вас все-таки победить? И примут ли вас в администрации президента?
– Ну, принять меня обязаны, потому что я собрал петицию. Если меня не примут с этой петицией, то, соответственно, администрация президента нарушает федеральный закон. Эту петицию обязаны принять, зарегистрировать и рассмотреть. Я думаю, что на уровне Москвы, в администрации президента знают эти законы и понимают, что такое петиция и как она должна рассматриваться.
Ну, как можно чем-то заниматься и не верить в победу? Конечно, мы верим в победу. Я верю, что мы победим. Мы не только к этому призываем. Хотя, когда у меня сожгли машину, огромное количество людей звонило, писало: «Давай, пошли в администрацию, мы их сметем». Я им написал, объяснил: ребята, не нужно никаких антигосударственных действий и так далее. Мы работаем в рамках законного поля, правового. Ну, сожгли машину – купим новую, ничего страшного в этом нет. Но закон нарушать не надо. То есть – мне пришлось успокаивать людей, люди реально были как бы готовы к этому.
– Евгений Владимирович, а знали ли вы лично Евдокимова? Просто ваш автопробег… как бы напоминает известный фильм.
– С Евдокимовым у меня была одна встреча, в кафе, когда еще он не был губернатором. У меня не было с ним каких-то дружеских отношений. Пожал ему руку и все…
– Случайно не фильм с его участием подсказал вам идею поехать за правдой в Москву?
– Фактически мы сейчас находимся в ситуации, как тот фермер, который бросил все и поехал в президенту. Мы тоже собрались и поехали. Поскольку мы никому не нужны.
– А вот на ваш взгляд, если сравнивать, есть ли разница между губернатором Евдокимовым и губернатором Карлиным?
– Знаете, на мой взгляд, это абсолютно два разных человека. Евдокимов все-таки был человеком как бы народным, и он уважительно относился к народу – именно к простым людям. Он, когда был губернатором, так и жил в деревне, где он жил до губернаторства. А Карлин… На мой взгляд, Карлин – стопроцентный чиновник. У него прописан некий порядок действий – вот он по нему и живет. Ничего другого он не делает. Даже отказывается от общения с простыми людьми – это его не красит совершенно. Их надо слышать и слушать. Вот он едет, люди вообще не понимают, что это губернатор едет. Они думают, что это едет президент. Три машины впереди, еще две машины ГИБДД, перекроют за полчаса перекрестки, дороги – едет губернатор!
– А как ваша семья относится к вашей инициативе оппозиционной? Не опасаются ли они давления какого-то?
– Я женат, у меня и дочь, и сын есть. Ну, они, конечно, переживают, но поддерживают меня. У меня даже дочь ходила по соседям, собирала подписи за отставку губернатора. Дочери 8 лет, но она уже в политике. Говорит: «Я пошла подписи собирать». Прошла по подъезду, 12 человек ей подписали. Еще и в школу бланки взяла.
– А учителя в школе как отнеслись?
– У нас вся школа за нас. Гимназия №2. Весь город за меня. Вы знаете, 70 процентов подписывают. Есть примеры, когда несколько детсадов в полном составе подписали. То есть, вот сколько людей там работает – полным составом подписались. Они там вплоть до дворника все приходят и подписывают.
Поэтому я уверен в нашей победе. Ведь дальше уже нельзя так жить. Должны же в Москве это понять…
Дарья Гармоненко